Рене Лалик — создатель хрупкой красоты.

Какое имя приходит вам в голову первым, когда вы слышите фразу «декоративное искусство»? Образы каких шедевров возникаю в вашем сознании при упоминании блистательного стиля арт-нуво или модерн? Это могут быть величественные творения Антонио Гауди или сказочные полотна Альфонса Мухи. Но в большинстве случаев перед нашими глазами возникают маленькие ювелирные или стеклянные шедевры Рене Лалика (1860-1945) — создателя целого мира хрупкой красоты.

Очень многие хоть раз видели кого-то из его обитателей: волшебных тоненьких женщин-фей с крыльями бабочек или стрекоз, причудливые переплетения тонких стеблей чертополоха, отливающих тусклым блеском металла и полудрагоценных камней, или загадочный свет волшебного блеска стеклянных нимф и вакханок.

Начало всего

Неповторимый стиль этого французского художника, стал самым ярким мгновением в жизни великолепного модерна. При этом, совершенно непонятно, что из них появилось раньше, а что стало лишь следствием: творчество Рене Лалика было немыслимо без прихотливой, вычурной, не на что не похожей красоты модерна, но и краткий триумф арт-нуво никогда бы не стал таким блистательным без хрупкой красоты шедевров Рене Лалика.

А между тем, эти шедевры могли и вовсе так никогда и не появиться — в мире практичного XIX века, живущего под стук паровозных колес, окутанного дымом заводских труб, для них просто не было места. В эти годы всем верилось в то, что человечество уже достигло пика своего научного триумфа — все тайны разгаданы, все открытия сделаны, а сказке и волшебству просто не может быть места в реальной жизни. Они умирают, уходят, а вместе с ними гибнет и великолепный мир декоративного искусства…

Эта гибель, не заметная для глаз широкой публики, вызывает боль и тоску в душах людей творческих — гениев своего времени. Они, каждый по-своему, пытаются остановить, замедлить этот процесс, обернуть его вспять.

Сначала они бунтуют против серого реализма фотографии, и на свет появляются шедевры импрессионистов Клода Моне, Эдгара Дега, Огюста Ренуара. Затем — против скучной литературной прозы, беспристрастно, грубо описывающей всю ограниченность, скудость окружающего мира. И вот уже появляются поэтические перлы первых символистов — Шарля Бодлера и Поля Верлена..

Таким же был и Рене Лалик. Изначально его талант нисколько не противоречил потребностям и чаяниям эпохи. С 1876 по 1878 года, будучи всего лишь подмастерьем в ювелирной мастерской Луи Окока, он просто создавал отдельные дизайны ювелирных украшений — простые по форме и сюжету, но богатые по содержанию. Ведь в ту эпоху единственным обязательным элементом любого ювелирного шедевра считалось наличие как можно большего числа бриллиантов, жемчуга и золота.

• 

• 

Однако, с детства очарованный изменчивой красотой природы, запутанными изгибами стеблей растений, странными переливами крыльев насекомых, легкостью и непостоянством облаков, Рене Лалик стремился так или иначе отразить их в своем творчестве. К сожалению в ремесле ювелира не так легко воплотить подобные идеи.

Рождение мира хрупкой красоты

Холодный, всегда одинаково ровный блеск бриллиантов, равно как и их твердость уже сами по себе убивали любой эффект живости и пластичности. Поэтому Рене Лалик делает смелый, абсолютно не приемлемый для современного ему общества, шаг — начинает создавать украшения из материалов совершенно для этого не подходящих.

Собратья Рене Лалика по ювелирному ремеслу прибывают в каком-то странном состоянии удивления и пренебрежения, которое очень быстро сменяется растерянностью и гневом. Первоначально все они насмехаются над смелым художником, им кажется странным идея украшать утонченные женские образы извивающимися фигурками насекомых и растений из дешевых камней и материалов. Они считают Рене Лалика чудаком, чуть ли не сумасшедшим….

Но, странное дело, светские дамы и барышни, еще недавно так рьяно соперничающие друг с другом из-за роскоши и стоимости своих драгоценностей, вдруг массово становятся преданными поклонницами стрекоз и бабочек Лалика. Они украшают ими платья, прически, предметы интерьера — буквально все, что можно.

Такая популярность Рене Лалика была обусловлена не только его выдающимся талантом. К сожалению, одного таланта зачастую бывает мало для достижения успеха, требуется еще и везение. Рене Лалику повезло дважды и повезло по-крупному.

• Во-первых, он просто оказался в нужное время в нужном месте — только-только набирал обороты новорожденный стиль модерн. С одной стороны — моду входило все так или иначе способное воплотить красоту и изменчивость природного мира — казалось все образованное человечество массово решило обратиться к природным истокам, испугавшись наступления промышленности и технического прогресса.

С другой — люди, ослепленные силой этого самого прогресса, стремились по максимуму испытать возможности, дарованные им. Новые технологии, новые материалы, инструменты — хотелось опробовать все и сразу, воплотить все самые смелые мечты и чаяния, которые до этого сдерживались узкими рамками ремесленных мастерских

• Во-вторых, шедевры Рене Лалика очень быстро завоевали сердце одной из самых влиятельных фигур в мире моды той эпохи. В 1889 году на Всемирной парижской выставке стенд с украшениями Рене Лалика заметила Сара Бернар. Странные, причудливой формы, ювелирные украшения, населенные насекомыми, павлинами и даже — летучими мышами, произвели на эксцентричную актрису неизгладимое впечатление. С этого момента она навсегда останется верной поклонницей художественного таланта Лалика. А что может принести большую популярность, чем любовь одной из самых известных актрис того времени?

В 1900 году на очередной Международной выставке в Париже Рене Лалика ожидал самый главный триумф: он получил Гран-при и орден почетного легиона. Но, что важнее — он стал не только знаменитым ювелиром, а первым из представителей по сути ремесленной профессии, принятым в мир художников. Его павильон, от пола до потолка бывший одним цельным произведением его творческой мысли, стал первым символом, давшим мощный толчок для всеобщего признания отдельного направления в художественной жизни — декоративного искусства.

Мир хрупкой красоты царит и правит

Однако, неуемная фантазия гения часто не знает границ, так и Рене Лалик, достигнув в 40 лет невероятного триумфа, славы, решает в одночасье порвать с обогатившим его ювелирным делом.

Зачем? Для чего? Какие еще нереализованные мысли и фантазии требовали своего выражения? На самом деле — все те же. Да, он смог воплотить в камне и металле легкость и хрупкость крыльев насекомых, бутонов и стеблей растений, но как ни старался не мог передать красоту облаков. Он пытался найти самые редкие камни, самые причудливые формы, самые странные цвета и материалы , но ничто не давало требуемого эффекта легкости, прозрачности, невесомости, присущей облакам.

Однако, все гениальное на самом деле ведь очень просто. Так и Рене Лалик в конце-концов нашел нужный материал — им оказалось стекло. Воодушевленный своим открытием, он создает огромное количество разных набросков и рисунков, которые пытаются воплотить в жизнь самые известные стеклянные фабрики и мастерские той поры. Но ни одной из них не удается реализовать замысел художника. В итоге Рене Лалик сам вынужден взяться за изучение мастерства стеклодува.

• 

• 

И тут ему опять везет: как бы для моральной поддержки и стимулирования к дальнейшему развитию таланта в этом направлении, судьба сводит его с точно таким же неугомонным и эксцентричным художником, создателем смелых и новаторских ароматов, парфюмером Франсуа Коти.

В результате содружества этих мастеров появилась целая коллекция замечательных, ни на что не похожих стеклянных флаконов. Правда, узнаваемые жуки, стрекозы, бабочки, растения и женские фигурки сделали их фактически еще одной частью хрупкого мира Рене Лалика.

В дальнейшем этот мир обогатится другими стеклянными шедеврами — вазами, абажурами, статуэтками, витражами… Знаменитый художник будет постоянно экспериментировать с самим этим хрупким материалом и попутно изобретет несколько новых технологий, а секрет изготовления знаменитого переливающегося опалесцентного стела до сих пор является секретом фирмы Lalique.

Исчезновение мира хрупкой красоты

Позже, уже в самом конце жизни даже хрупкий и причудливый мир стекла станет тесным для гения мастера. Рене Лалик обратится к более масштабным проектам: станет создавать полноценные дизайны интерьеров для гостиниц, магазинов, вагонов поездов, и для парохода «Нормандия». Здесь уже все от обоев и стенных панелей до самых маленьких дверных ручек и предметов посуды будет служить воплощением его творческой фантазии…

Правда, фантазия эта будет уже не той. Эпоха модерна навсегда уйдет в прошлое после кровавых событий первой мировой войны. Хрупкая, легкая, волшебная, а потому невероятно дорогая и непрактичная, красота этого стиля станет непозволительной роскошью для послевоенного общества. На смену ей громко и стремительно придет практичный арт-деко.

Однако, хрупкий мир волшебных стрекоз, павлинов и бабочек, совершенно неуместных в практичном, вечно бегущем и ревущем XX веке, уйдет в прошлое окончательно — его не сможет возродить даже гений Рене Лалика…